Представитель ближайшего окружения Никола Пашиняна, и.о. вице-премьера Тигран Авинян оказался замешан в содержащей очевидную коррупционную составляющую истории.

Как известно, кое-кто перечислил принадлежащей Авиняну частной компании сумму ($35 тыс.), после чего был назначен министром сельского хозяйства. Сумма была перечислена тогда, когда Авинян был не безвестным общественности членом партии «Гражданский договор», а народным вице-премьером, назначенным не менее народным премьером.

Правда, на бумаге, как сказал бы классик, у Авиняна всё в порядке, и официальное объяснение уже было дано, но всё в порядке на бумаге было также у предыдущих властей, и именно их родственники «выигрывали» тендеры и господряды.

Какие же процессы последуют за этим явно коррупционным разоблачением, сказать трудно. Нас, в данном случае, вопрос интересует в намного более широком контексте.

Политика и бизнес

Весьма модны разговоры о разделении политики и бизнеса. Многие из разговаривающих об этом даже не разбираются, о чем ведут речь, и имеют очень примитивные представления на этот счет.

Согласно принятым штампам, многие под разделением политики и бизнеса подразумевают, что Самвел Алексанян, Аракел Мовсисян или Гагик Царукян не должны быть депутатами. «Вот как только они ими не будут, всё встанет на свои места», – думают руководствующиеся «гражданскими» ценностями субъекты и поднимают бурю в «Фейсбук». Между тем как проблема совсем в другом.

Если говорится о разделении бизнеса и политики, то, прежде всего, нужно выяснить, не присутствует ли у нас разделение бизнеса и бизнесменов на хороших и плохих: есть ли хорошие бизнесмены, которым можно заниматься политикой, и плохие, которым вход в политику воспрещен?

Нужно также понять, почему бизнес выходит на политическое поле, почему крупный предприниматель желает стать депутатом или руководителем партии.

Кто должен заниматься политикой?

Если в политике не должно быть занимающихся бизнесом людей или владельцев бизнеса, то можно предположить, что политикой должны заниматься свободные философы, безработные, бомжи и те, кому больше нечем заняться. Конечно же, я немного утрирую, но, по большому сету, именно так и выходит, если слушать тех людей, которые рвут глотку на тему разделения политики и бизнеса.

Согласно подходу этих людей, бизнес – нечто чудовищное и изначально преступная сфера, человек из которой не должен входить в пречистое политическое поле. Но ведь это же ошибочный стереотип. Ни бизнес-поле не пугающе, ни политическое поле – пречисто. И в бизнесе, и в политике есть все встречающиеся в жизни случаи. Можно встретить и негодяев, и нормальных людей, и невменяемых, и рассудительных.

Политика и бизнес взаимосвязаны друг с другом, и человек не может оказаться в политике, упав «с небес».

Сращивание бизнеса и политики становится опасным, когда кто-то занимает должность и использует его для спонсирования своего бизнеса и устранения конкурентов.

Если, например, Пашинян использует свое положение и выделит из бюджета финансовую помощь газете «Айкакан жаманак», это уже будет сращивание бизнеса и политики. Ничего подобного на данный момент пока нет, поэтому говорить о сращивании бизнеса и политики не приходится.

Другое дело – случай с Тиграном Авиняном. Это заведомое сращивание политики и бизнеса. Вот этого позволять нельзя! Бизнес Авиняна и политика должны быть разделены. Иначе впоследствии может повториться та реалия, согласно которой Армения становится райским уголком или, как принято сейчас говорить, местом обретения счастья лишь для чиновников и их близких. Лишь они становятся успешными бизнесменами и творцами карьеры.

Почему бизнес занимается политикой?

Никол Пашинян правильно говорит, что крупному бизнесу нет смысла входить в политику, так как сейчас другие правила игры и иная атмосфера. Но когда от слов переходишь к практике, выясняется, что смысл всё же есть. Случившееся с предпринимателем Самвелом Майрапетяном – одно из ярких тому подтверждений.

Майрапетян занимался бизнесом и не видел смысла в том, чтобы стать депутатом или создать партию, хотя, в силу своих личных качеств, мог сделать как одно, так и другое. Майрапетян не обладает депутатской неприкосновенностью, и его легко арестовали.

«Виной» владельца телекомпании H2 Майрапетяна является то, что он имеет совместный с сыном Роберта Кочаряна бизнес. В условиях нынешней политической обстановки это было воспринято в качестве серьезной вины, и Майрапетян, несмотря на проблемы со здоровьем и отсутствие серьезного правового основания, лишен свободы.

Пример Майрапетяна показывает, что в странах вроде Армении, где постоянно присутствует угроза политической дестабилизации и передела собственности, где нет состоявших механизмов институциональной защиты частной собственности и действует избирательное «правосудие», бизнесмен, в особенности крупный, должен заниматься политикой. На это, в первую очередь, подталкивают власти: прежние делали это уж наверняка, а новые – невольно.

Если бы, например, Майрапетян был депутатом или председателем партии, то он оказался бы не в заключении, а мог бы быть требующим проведения в декабре внеочередных выборов и поощренным властью бизнесменом-депутатом, или мог бы подписать с Пашиняном соглашение и стать из олигарха примерным крупным собственником. Сделал бы он то же самое или нет – вопрос другой. Дело в данном случае в том, что обладающий политическим щитом бизнесмен более защищен, чем в случае, если бы он его не имел. Именно поэтому бизнес и входит в политику.

Иными словами, из-за несостоявшейся системы правосудия и поведения властей крупные бизнесмены и входят в политику. Они делают это, исходя их соображений самозащиты.

Пока власти преследуют бизнес исходя из политической целесообразности, бизнес должен заниматься политикой, чтобы власти окончательно не стали тоталитарными.

Власти выгодно присутствие в парламенте и других ветвях власти «политических деятелей» без прошлого, собственности, представляющих исключительно самих себя и обязанных лишь «вождю». Однако это прямой путь к тоталитаризму.

Например, в Англии долгое время избирательное право не предоставлялось тем, кто не обладал минимально необходимым размером частной собственности. Считалось, что неимущий человек не может участвовать в государственном управлении, так как бедный подвержен манипуляциям и не может принимать рациональные решения, куда уж там до государственного управления.

Прошло немало времени, пока избирательное право в Англии не стало всеобщим, но до этого пролетариат успел немало обогатиться и стать группой интересов в лице профсоюзов и Лейбористской партии.

Словом, разделение бизнеса и политики – вопрос не поверхностный, и его нужно рассматривать в разных плоскостях.

Достичь разделения бизнеса и политики в Армении можно формированием культуры защиты частной собственности и утверждением правил игры, при которых правовые шаги предпринимались бы не из соображений политической целесообразности.

Айк Усунц